Генрих VII Английский. Начало долгого правления

Генриху было двадцать восемь лет, когда он завоевал корону Англии. Во всегда спорном вопросе о наследовании престола у него было два преимущества: решительная победа при Босворте (а ее мало кто предвидел) и бездетность Ричарда III. А в остальном... Он был уже не юнец. Но такого неискушенного и неопытного короля Англия не знала со времен Нормандских завоеваний. Судьба Генриха VII, как мы видели, с самого начала сложилась своеобразно. Он не имел и понятия о правлении страной. А о том, как живут короли, об ответственности за корону не знал и вовсе. Эти качества относили к числу его серьезных недостатков. Наверное, это было справедливо. Претензии его на трон имели много уязвимых мест, а в сочетании с полным невежеством в государственных и политических науках картинка выходит и впрямь забавная. Уж в чем ином, а в благоразумии, упорстве и расчетливости (в лучшем смысле слова) Тюдору не откажешь. Стал королем — будь любезен, соответствуй. И в управлении государством он полагается теперь на людей, которые были рядом с ним в детстве и юности. Сам же с головой уходит в изучение своей родословной и истории уэльских предков. Это было чрезвычайно важно: следовало доказать, что в его жилах действительно течет кровь королей. Врагов ведь перебили не всех. Да и сплетен хватало.

В 1485 году Англия увидела Генриха VII уже взрослым, сложившимся человеком. Но рос молодой Тюдор и складывался его характер намного раньше — более двадцати лет назад. Сейчас это очень трудно, почти невозможно проследить, так как король не вел дневника, и только очень немногие из его друзей оставили интересующие нас воспоминания. Вот та информация, которой мы располагаем сегодня. Местами цитаты приводим дословно. «При дворе Бретани он превратился в заметного, обращающего на себя внимание господина...» (Молине. Бургундия). А в 1485 году судачили о Генрихе VII купцы Испании: «Он, оказывается, хорошо сложен. Да и смотрит приятно...». Полидор Вергилий узнал Генриха, когда тому было уже лет пятьдесят. Добросовестный итальянец оставил потомкам свои впечатления и воспоминания. Судя по ним, Тюдор не очень сдал к этому времени, так как «...он был строен, хорошо сложен. В нем чувствовалась физическая сила. Внешне король скорее красив. У него очень живое и выразительное лицо. Это особенно заметно, когда он говорит. Глаза у него небольшие и ясного голубого цвета...». Мало кто из современников Генриха вспоминает о недостатке его внешности: у него на подбородке была бородавка. Может быть, первый монарх династии Тюдоров был так обаятелен, что об этом забывали? Или дело в другом — страхе, желании польстить?..

Конечно, все крутые повороты его судьбы сказывались на характере Генриха VII. Ему были в равной мере присущи упорство и решительность, хитрость и глубина натуры. Это делало его дерзким и бесстрашным в ситуациях, где такие качества незаменимы. Он умел быстро принимать решение, однако ценил тщательно и разумно обдуманную схему любого плана. Если можно не спешить, зачем же рисковать и поступать вопреки здравому смыслу? В воспоминаниях разных людей одна черта характера Генриха Тюдора выделена особенно: он действительно обладал редким обаянием и умением сходиться с людьми. Чопорность и надменность, в один голос утверждают хронисты, ему не были свойственны. О том, насколько король был образован, мы знаем немного: он говорил на нескольких языках — для него не прошло зря изгнание, хорошо знал военное дело, любил историю, обладал быстрой и крепкой памятью. Испанские купцы в Англии характеризуют Генриха VII так: мудрый, благоразумный, отважный... Духовник леди Маргарет Бифорт Джон Фишер, произнося прощальную речь у гроба Генриха VII в 1509 году, вспоминал о многом: королю легко давались языки, он прекрасно говорил по-французки, а в минуты опасности становился холоден и собран. Священник не забыл о мудрости, остроте и живости ума первого монарха из Тюдоров, его крепкой памяти, энергичности характера.

Обратимся вновь к воспоминаниям современников. Знаменитый Оксфордский университет в 1485 году отнесся к молодому королю с почтением, глубину которого сравнивают — без малейшего желания польстить — с благоговением перед его святым дядей Генрихом VI. Военная же доблесть Тюдора достойна сравнения лишь с доблестью его деда, а точнее, приемного деда — Генриха V.

Снова воспоминания Полидора Вергилия: «Он обладал редкой силой духа, мудростью и расчетливостью. Его разум не страшился неведомого, был твердым. Казалось, в самые отчаянные моменты он сохраняет здравомыслие и хладнокровие. Память у короля была мгновенной и прочной. Его образованности и эрудиции можно позавидовать...

...Его отличали щедрость и доброта. Генрих всегда был внимателен к людям. Гордыня и высокомерие не были свойственны его натуре».

Образованность и склонность к наукам — черты, казалось бы, прекрасные. Но именно они дали повод для сплетен. О, злые языки... Как же они живучи! В дипломатических кругах пошли слухи настолько глупые, что их и не считали нужными пресекать: дескать, здоровьем новый король не блещет, да и выглядит старше своих лет.

Генрих провел в Бретани и Франции те годы, когда формируется характер человека, его вкусы, мировоззрение... Став королем, он сталкивается с явлениями, непонятными ему: предрассудками, выдаваемыми за правила хорошего тона, высокомерием англичан по отношению к людям других национальностей. Непонимание Генриха не было безответным. Его подданные с ужасом и изумлением узнали, что их король не питает ненависти к шотландцам, французам, бретонцам... Во дворце Генриха VII тоже творится что-то непотребное: мало того, что владыка явно получает удовольствие, говоря по-французки, и нанимает прислугу из «иноземцев». Он склонен внести изменения в знакомые методы правления страной, взяв на вооружение опыт дворов короля Франции и герцога Бретани. Конечно, английские короли и прежде нанимали в придворные воинские части рыцарей и эсквайров. Но отряд йоменов-лучников (стрелков) для охраны короля, который Генрих сформировал сразу после победы при Босворте (а большинство воинов были ветеранами кампании 1485 года), уж очень походил на профессиональную гвардию герцога Франциска и короля Карла и имел мало общего с привычным караулом английских королей средневековья.

Отношение к религии и взгляды на нее и образование Генриха VII ставили в тупик придворную знать страны. Но в этом он и не стремился стать последователем как Ланкастеров, так и Йорков. Канонизация крестовых походов против Муров в Испании, реформы, касающиеся некоторых монашеских орденов в Англии, «имели французский и бретонский дух (запашок)». Даже эскиз могильной плиты Генриха VII был без малого точной копией надгробия Карла VIII в Сен-Дени.

«Франко-бретонское воспитание Генриха, конечно, сказывалось. Одну из своих миссий (как короля) он видел в обновлении религиозных (духовных) властей королевства.» (Энтони Гудмэн). А после победы в Босворте это стало особенно очевидно.

После 1485 года отношения с Францией и Бретанью стали приличной «головной болью» для Генриха VII. С одной стороны, и Карл VIII, и Франциск II каждый по-своему поддержал молодого тогда Тюдора. Смог бы он без их помощи победить Ричарда? А новый король Англии отличался благодарностью. Что ни говори, в 1485 году правительство Франции предоставило Тюдору средства, флот и большую часть войска для захвата (возвращения) Англии. Генрих был благодарен Анне Бежо и регентскому совету короля Карла VIII. С другой стороны, герцог Бретани Франциск II поддерживал его в самые тяжелые дни. Генрих испытывал искреннюю человеческую привязанность и к герцогу, и к Бретани. Молодой Тюдор на себе почувствовал то, что позже Полидор Вергилий назовет «отцовской лаской», которую не скрывал Франциск по отношению к сироте-изгнаннику, волею судьбы оказавшемуся под его опекой.

Но оба его благодетеля не привыкли долго жить в согласии: напряженность между Францией и Бретанью росла. Как сохранить добрые отношения с обеими державами? В самом начале владычества Генриха обстоятельства складывались так, что ему это до некоторого времени удавалось. К сожалению, недолго...

Анна Бежо и регентский совет Франции совсем замучились с амбициозным герцогом Орлеанским.

Не отставали по степени назойливости и другие фракции знати. Со временем бразды правления перейдут в руки Карла VIII. Радостных перспектив Англии это не сулило: скорее всего, внешняя политика Франции станет более активной, что само по себе уже представляет угрозу для самого главного и старейшего врага страны — Англии.

Когда Карл VIII взял бразды правления в свои руки, стало ясно: необходима более активная внешняя политика страны. Не радовала и Бретань. Франциск совсем одряхлел. Старческие хвори одолели его. Перспективы герцогства после его смерти могли только внушить ужас и посеять панику. Сына у герцога не было. Оставались две дочери. Наследие престола старшей — Анны (в 1485 году ей не было и девяти лет) — имело бы вполне предсказуемые, но не радужные последствия: политическую нестабильность в самой Бретани и неизбежные попытки французов подчинить герцогство и сделать его земли своими. Что, кстати, в этой ситуации было очень возможно. Генрих мог испытывать какие угодно чувства: благодарности, симпатии, элементарной человеческой неловкости. Все это не имело никакого значения. Как монарх Англии, он должен был отстаивать интересы своей страны.

Франция издавна считалась врагом Англии. И Генрих VII не мог безразлично, а тем паче, благосклонно относиться к государству, которое захватило английские земли в Нормандии не так давно (1450 год), и, что еще хуже, Гасконию (1453 год). Так что сохранить теплые отношения с Карлом вряд ли удастся. Особенно, если тот объявит войну Бретани. Политика Англии отстаивать и защищать независимость герцогства стала уже традицией. И помощь Генриха VII будет совершенно необходима, когда умрет Франциск II. В 1485-1486 гг. он как-то умудрялся ладить с обоими, говоря каждому, что он, Король Генрих, в вечном долгу перед ними. (Местоимение заменялось уместным в конкретном случае именем). Будем справедливы, Тюдор делал попытки примирить двух властелинов. Он твердил им, что сейчас нужен мир, необходимы друзья, а не враги... И твердил искренне. Он только что стал королем страны. Ему действительно были нужны друзья, а враги сейчас — непозволительная роскошь, равно как и дорогостоящие, рискованные и опасные, в случае войны, переходы по земле и переправы по морю. Более того, многие из французов, сражавшихся в Босворте на стороне Тюдора, остались после победы в Англии. Современники отмечают, что Генрих VII любил бывать в обществе иностранцев, особенно французов. Любил и ценил их присутствие. Вот факты. Французский полководец Филибер де Шанде после победы 1485 года получает щедрый королевский дар — графство Бат. Это произошло в январе 1486 года. Летом 1487 года де Шанде все еще находится в Англии в качестве французского посла при дворе Генриха VII. И в течение двух первых после победы лет молодому королю удавалось балансировать между государственным долгом и личными симпатиями: мир с обоими благодетелями он сохранял.

В октябре 1485 года его личные чувства совпали с интересами государственными: Англия и Франция заключают мир на год. (Позже он был продлен до 1489 года). В июле 1486 года начинаются коммерческие отношения с Бретанью. Но к концу 1487 года, когда смерти Франциска ждали со дня на день, Франция начинает готовиться к войне с Бретанью.

Генрих старался растянуть свое миротворчество или хотя бы союзничество и с Французским королевством, и Бретонским герцогством. Чем дольше, тем лучше. В начале 1488 года стало ясно: пора отказаться от иллюзий. В самом ближайшем будущем король Генрих окажется перед лицом непростого политического и личного выбора.

Это было очень не просто. Например, когда Максимилиан Австрийский и Бургундский и Фердинанд Испанский заявили, что готовы помочь герцогу Бретани в критической ситуации, Тюдору было одинаково сложно как поддержать, так и не поддержать их. Все же он предпочел второе. Генрих был очень недоволен тем, что Эдуард Вудвилль по собственной инициативе отправился на помощь Франциску с небольшим войском. Король Англии был всегда искренне готов выступить в роли посредника и миротворца между Францией и Бретанью. Очередная возможность представилась в мае 1488 года, тогда Генрих отправляет в Бретань верного и умелого гонца и парламентера Кристофера Эрсуика. Тот свое дело знал. Сколько раз до победы 1485 года он пересекал границу Бретани со спешными тайными сообщениями для Тюдоров! А сейчас ему предстояло убедить Франциска II наладить отношения с Францией. Увы, миссия провалилась. Но даже после этого Генрих VII не спешил продолжить традиционную политику Англии. Он предпочел продлить сроки мирного соглашения с Францией. Это произошло в июле 1488 года. Пришлось убеждать французского посла в том, что он, король Генрих, не посылал в Бретань сэра Вудвилля и не одобряет его инициативы. В 1488 году политический упадок Бретани приводит герцогство к военному краху: 28 июля 1488 года французская армия одержала победу в бою с бретонской. В этом же бою погиб и сэр Эдуард Вудвилль. Франциску пришлось капитулировать и меньше чем через месяц, в середине сентября, он умер. Эти события заставили Генриха быстро принять решение, чего он с момента восхождения на престол старался избежать. Выбор и впрямь был не из легких: должен ли он вмешаться в военный конфликт между Францией и Бретанью и помочь герцогу Франциску или стоит позволить французской монархии завладеть всем Атлантическим побережьем? Дочери Франциска (старшей из них, Анне, было тогда лишь двенадцать лет) по условиям акта о капитуляции оказывались под опекой Франции. Захват же всей территории Бретани французами был делом недалекого будущего. Это и для самого Генриха не сулило ничего хорошего: он предавал бывшего верного союзника; бретонское побережье, расположенное против Англии, становилось территорией Франции, английский король лишался давних друзей. Все же Генрих (наряду с Максимилианом Австрийским и Бургундским и королем Фердинандом) надеялся с помощью умелой дипломатии избежать необходимости столь трудного и болезненного выбора. В то же время он понимал, что ему нельзя не помочь бретонцам в их отчаянном положении, и приказал собрать армию в 6000 человек. Командующим назначается сэр Роберт Уиллоби (вместе с Генрихом он находился в изгнании в Бретани, участвовал в битве при Босворте). И вот в 1489 году Уиллоби возглавляет оккупационные войска Англии. Но было поздно. В декабре 1491 года герцогиня Анна выходит замуж за Карла VIII. Таким образом, Франция наконец завладела последним и самым крупным независимым герцогством. Почти в то же время король Карл начинает проявлять явную заинтересованность судьбой Перкина Уорбека, претендента на трон Англии из династии Йорков. За несколько месяцев до этого Генрих сделал заявление о своих правах на трон Франции в традициях Эдуарда III. Однако он опоздал. Его заявление ничего не изменило. Оно не помешало браку Анны и Карла и, скорее всего, подтолкнуло Францию поддержать нового претендента на английский трон.

Осенью 1492 года большое войско Англии (12700 человек) идет на Францию. Это означает полный провал политики Генриха VII и крушение его надежд сохранить мирные отношения с двумя бывшими своими союзниками и благодетелями. Лучшее, что он мог в подобных обстоятельствах, — это повторить действия Эдуарда IV в 1475 году, то есть заставить французов заплатить за ненападение английских войск. Другими словами, получить крупный куш в качестве откупа. По договору, подписанному в ноябре 1492 года, он его получил, что явилось слабым утешением, так как разочарование, политическое и дипломатическое поражение были весьма сильны.

О гостеприимстве бретонцев король Генрих VII помнил всегда. Особенно полюбился ему Ванн. Он уже был королем Англии десять с половиной лет, но и тогда помнил годы, проведенные в этом прекрасном городе, помнил собор, где молился перед решающим возвращением на родину. Благодарность его выражалась и в словах, и в делах. В январе 1502 года часовня собора Ванна получила дар от короля Англии: новую бархатную ризу, богато украшенную листьями из золота, и королевское оружие Англии. На оборотной его стороне — надпись по-латыни: «Король Генрих VII», а спереди — распятие. Специально для алтаря Святого Винсента он приказывает изготовить красивое ритуальное убранство из бархата и золота. Все это доставил в Ванн знатный господин Бретани лорд Кеймеч. Он как посол находился при английском дворе.

Еще при жизни Генрих VII собственноручно сделал эскиз своего надгробия (позже его воздвигли в Вестминстерском аббатстве). Среди украшений позолоченные медальоны с изображениями Эдуарда Исповедника и Святого Винсента. Первый — достойный предок английских монархов, второй — святой хранитель города, когда-то приютившего изгнанника Генриха Тюдора.

Генрих Тюдор испытывал искреннее, глубокое чувство благодарности к французам и бретонцам, которые так помогли ему в 1485 году. В первые же месяцы своего владычества король наградил огромное количество своих соратников несмотря на то, что многие из них, в частности воины наемных армий, задержались в Англии не надолго. Генрих VII был щедр ко всем. Но особенно — по отношению к Филиберу де Шанде. Мы уже знаем, что французскому полководцу была назначена ежегодная рента в 40 фунтов стерлингов. Он получал ее до возвращения во Францию. Ему же был пожалован титул графа Бата. Почему именно Бата, остается до сих пор загадкой. Ведь в 1486 году, когда де Шанде титуловали, Генрих еще не успел побывать в старом католическом городе. Возможно, сам француз когда-то бывал там или слышал о его знаменитых бассейнах (купальнях). До того момента в Англии графов Бата вообще не было... Как бы то ни было, Филибер не играл столь уж значительной роли в общественной жизни Англии и покинул ее навсегда в 1487 году.

Командующий флотилией Франции сыграл не меньшую роль в успехе Босвортской кампании. Но он очень мало пробыл в Англии. Видимо, поэтому и не был награжден подобно де Шанде. Фактически, высадив в Мил-Бэй армию Тюдора, спустив на берег оружие, он вновь увел корабли в открытое море.

Адмирал Кулон вел суда к югу Португалии. Если называть вещи своими именами, его команда занималась каперством, грубо говоря, морским разбоем. Захватывались суда из Венеции с испанским коммерческим грузом, следовавшие во Фландрию. Делить добычу французы отправлялись в английский порт. Капитан все рассчитал: надежнее места, чем земли и воды Генриха Тюдора, было не найти. Командующий шотландскими войсками в битве при Босворте Александр Брюс после победы так и остался в Англии. Он не захотел расстаться с Тюдором и стал камердинером королевских покоев.

Главнокомандующий шотландской гвардии Карла VIII Бернард Стюарт, похоже, вообще не покидал Францию, но участвовал в вооружении и подготовке войск. Спустя много лет он-таки побывал в Англии, и Генрих смог поблагодарить его лично. В 1508 году Стюарт решил побывать на родине своих предков в Шотландии. По пути он заехал в Англию. В Лондоне в его честь был дан, в полном смысле слова, королевский прием. В Гринвиче Стюарта на адмиральском катере подвезли к резиденции Генриха VII, а король спустился на палубу для приветствия.

Сколько иностранных воинов рядового звания осталось в Англии первых Тюдоров, сказать трудно. О них мы и вовсе мало знаем. Но к одному из них Генрих благоволил особо, что дало повод для слухов и сплетен. Речь идет о Ролане де Велевилле. В 1485 году он постоянно был при Тюдоре, к 1488 дослужился до звания, правда, скромного. В 1497 году де Велевилль участвовал в уничтожении разбойничьих банд в Блэкхите, за что был произведен в рыцари и занял подобающее место в свите короля. Дальше больше. Незадолго до смерти Генрих VII назначает его коннетаблем замка Бэмари на острове Англси. В 1512 году уже Генрих VIII признал за ним все права настоящего англичанина. Другими словами, Ролана де Велевилля натурализовали. Он женился на девушке уэльского происхождения. Она и стала наследницей его собственности в Бэмари. В завещании, составленном в 1535 году де Велевилль просит похоронить его в монастыре Ланфэс рядом с могилами ранних Тюдоров. Генрих Тюдор ценил старого друга и, видимо, был по-настоящему к нему привязан: де Велевилль получил в подарок от короля родовое поместье Тюдоров в Пенминедде. Именно этот факт дал пищу сплетникам — Ролана посчитали незаконнорожденным сыном Генриха, рожденным в Бретани. Эти слухи нашли косвенное подтверждение много лет спустя. Внучка короля Екатерина Бирейнская слыла любвеобильной дамой, покорившей немало сердец. В годы правления Елизаветы I знаменитая принцесса стала героиней многих произведений поэтов Уэльса. Разумеется, это ничего не доказывает, и разговоры о родственной, но незаконной связи Генриха и де Велевилля — лишь один из мифов, которыми богаты годы юности и изгнания Тюдора.

Мы уже знаем о том, насколько щедрым был первый монарх из Тюдоров по отношению к иностранцам, поддержавшим его в борьбе за корону. Он награждал и одаривал многих. В этом нет ничего удивительного. И казалось, королевская милость объясняется не столько благодарностью за верность и дружбу (что, бесспорно, было), сколько тем, что эти люди редко занимали высокое общественное положение. Генрих отдавал отчет в том, что совершили ради него в 1485 году — независимо от происхождения и национальности — преданные ему французы, бретонцы, шотландцы... Среди его сторонников было немало английских рыцарей и эсквайров, которые лишились и титулов, и имущественных прав после октябрьского восстания 1483 года. Многие, например, Уильям Коллинбори, сэр Джеймс Блаунт, Джон Фортескью и Джон Риели, оказали неповиновение Ричарду III в 1484 году. В результате они тоже лишились и положения, и средств. Первая же сессия парламента при Генрихе VII (ноябрь 1485) восстановила всех в правах на отнятую собственность, вернула утраченные титулы и звания. Не забывал новый король Англии и о тех, кто был предан ему и его семье задолго до событий 1483-1485 годов. Они служили его матери, еще когда сам Генрих был ребенком и не покидал страны. Это Филипп, сын Хивела, и его жена Джейн. До 1461 года она была няней маленького Тюдора. Это и люди, которые верой и правдой служили отцу короля, Эдмунду Тюдору. Наградил Генрих VII и тех, кто в самые безнадежные времена несмотря ни на что хранил верность его дяде Генриху VI. Теперь их судьба изменилась. После двадцати лет гонений, бесчестия, забвения и бедности их имена приобрели былое звучание, им вернули звания и титулы, земли и поместья.

Конечно, благодарность короля распространялась и на участников заговора 1483 года. Доктор Льюис Карлеон был щедро награжден за научные и другие заслуги. Под последними, естественно, подразумевалась его роль тайного связного в переписке между Маргарет Бифорт и Елизаветой Вудвилль. В феврале 1486 года ему назначается ежегодная рента в сорок марок, которая к ноябрю почти удвоилась. Генрих подумал и о том, как облегчить старость ученого: в 1488 году Карлеон становится так называемым «бедным рыцарем» замка Виндзор. Это означало, что ему предоставляется отдельная резиденция в дворцовых покоях. Точно известно, что в этом качестве доктор прожил до 1495 года. Если же, что очень вероятно, Карлеон и некий профессор Льюис, придворный врач, одно и то же лицо, значит, бывший связной Маргарет Бифорт был жив и в 1510 году.

Хью Конвей, один из гонцов Маргарет Бифорт, много раз тайно пересекавший бретонскую границу до 1485 года с сообщениями для Тюдоров, все годы правления Генриха VII пользовался неограниченным доверием короля. В походных условиях 1485 года Конвей отвечал за состояние гардероба будущего монарха. Позже он сделал карьеру в ведомстве финансов королевства и стал государственным казначеем Ирландии и Кале. Ему было присвоено рыцарское звание. Судя по воспоминаниям, дошедшим до нас, Хью Конвей представляется человеком разносторонним, наделенным многими способностями.

В центре заговоров 1483 — 1485 годов находился отчим Генриха Тюдора. За продуманным до мелочей планом возвращения будущего короля на родину стоял не кто иной, как лорд Стенли. Генрих всегда был уверен в нем и знал, что многим обязан отчиму. В октябре 1485 года лорд Стэнли становится и графом Дерби. В обращении к соотечественникам король всенародно заявил, что «возлюбленный отец Наш» в трудные годы любой ценой «служил правому делу Нашему». Именно лорду Стэнли, его уму, проницательности, дальновидности, осторожности, признавал Генрих, обязаны все сторонники Тюдоров победой. А ведь лорд Стэнли и Генрих до победы в Босворте почти и не знали друг друга. Привязанность короля к отчиму, забота о нем — тоже своего рода признательность за верность и помощь. Не забыты и родственники лорда Стэнли. Лорд Стрендж, который чудом избежал казни в самый разгар боя 22 августа 1485 года, становится советником короля. Сэр Уильям Стэнли назначен управляющим дворцом Генриха VII. Король наградил его и сэра Джеймса Блаунта. Тот сыграл едва ли не главную роль в побеге графа Оксфорда из замка Хеммиз, тем самым оказав поддержку изгнанникам в момент, когда Ричард III шел на все, чтобы разрушить союз сторонников Тюдора. Генрих VII не обошел вниманием и благодарностью англичан, которые не покидали родину и шли на огромный риск, поддерживая его в годы правления Ричарда III.

Например, Пьер Кертие: он был главным камердинером еще Эдуарда IV и некоторое время исполнял те же обязанности при Ричарде III. Это, однако, не помешало ему принять сторону Тюдора. В результате за год до битвы при Босворте Пьеру пришлось скрываться в Вестминстерском аббатстве, так как его жизни угрожала опасность. Генрих VII ценил такую преданность и мужество. Позже Кертие был щедро награжден королем. Тюдор оценил по достоинству и помощь, которую оказывали ему люди из личной симпатии. Среди них далеко не все были посвящены в подробности заговора и плана его возвращения на родину. Многих судьба свела с ним случайно. Например, Дени Бето, купец из Онфлера. Он помог деньгами и оснащением экспедиции, которую готовили в порту Сены летом 1485 года. Генрих был благодарен и щедр к тем, кто провел с ним долгие годы изгнания. Он помнил поименно очень многих. Король искренне сочувствовал тем, кто пострадал в жестокие времена. С гордостью произносил имена тех, кто бок о бок пережил с ним тяготы «победного похода», чья кровь пролилась в «победном бою», кто вместе с ним торжествовал «королевский триумф». Роджер Мечадо, Лестер Геральд... Еще в начале правления Ричарда III, а может быть и при Эдуарде IV, они объединились с маркизом Дорсетом на континенте.

Генрих VII был обязан своей победой очень и очень многим. Его благодарность имела очень широкие границы и во времени, и в пространстве: она распространялась на людей, связанных далеким прошлым с династией Ланкастеров, пересекала Ла-Манш и находила тех, кто укрывал Тюдора в опасные дни. Бретонцы, французы, шотландцы, англичане... Каждого из них король вознаградил. Многих, даже просто солдат, знал поименно.

Чувства благодарности и обязательств перед прошлым никогда не покидали Тюдора. Он умел быть щедрым, когда щедрость была заслуженна. Не менее сильным было и другое — здравость и трезвость рассудка, они безошибочно подсказывали королю, что необходимо, что возможно, что может и подождать, а там видно будет...

После победы Тюдору предстояло собрать новое, сильное и дееспособное правительство из людей знатных, имеющих международный авторитет, опытных в государственных делах и, конечно, надежных. В этом Генрих мог положиться на сплоченный круг способных и хорошо знакомых ему по годам изгнания господ. С другой стороны, в тот момент важно было привлечь к управлению государством и молодых джентльменов, хорошо знающих и ориентирующихся в ситуации, которая сложилась в стране. В первые же недели своего правления король назначает на ответственные государственные посты двух пожилых служителей церкви. Они служили еще Эдуарду IV, а в Ричарде III быстро разочаровались и стали яростными его противниками. Шестидесятидвухлетний архиепископ Йоркский Томас Ротерэм был назначен канцлером королевства меньше чем через месяц после битвы при Босворте. Важную роль в этом назначении сыграла привязанность к архиепископу семейства Вудвиллей. Ротерэм был одним из самых опытных и знающих министров: с 1474 года он несколько лет исполнял обязанности канцлера страны, пока Ричард не разжаловал его. Таким образом, в его государственной деятельности образовался достаточно длительный перерыв. К тому же в силу возраста он был несколько консервативен и понял, что приноровиться к новому режиму уже вряд ли под силу. Словом, спустя месяц после назначения Томас Ротерэм просит перевести его на другую должность. Просьбу удовлетворили, он становится временным казначеем Англии. Канцлером королевства вместо него назначают Джона Элкока, епископа Вустера. Когда-то он был наставником старшего сына Эдуарда IV. Тогда же, в годы правления Короля Эдуарда, Элкок тесно сотрудничал с Томасом Ротерэмом.

Как только Генрих VII приступил к созданию правительства, занялся делами внутри страны, он тут же обратился к старому своему наставнику и советнику Джону Мортону, епископу Илийскому. В новом и таком трудном деле Тюдору без него не обойтись. А в марте 1486 года Мортон становится канцлером королевства и занимает этот пост до самой смерти в 1500 году. За эти годы он становится архиепископом Кентерберийским и кардиналом. Проницательный, знающий жизнь, обладающий незаурядными способностями, Джон Мортон стоял у истоков заговора против Ричарда III. Именно он до мельчайших подробностей продумал весь план возвращения Генриха на родину, долгие годы жил, надеясь на победу Тюдора, и делал все, чтобы эта мечта осуществилась. Очень немногим мог новый король Англии доверять так, как доверял кардиналу Мортону.

Так же последовательно и обдуманно делались назначения на посты в казначействе. В феврале 1486 года казначеем Англии становится лорд Динэм. Он не оставит пост до смерти в 1501 году. На первый взгляд, его назначение может показаться странным. Ведь он считался стойким сторонником Йорков с 1461 года. Да и государственным деятелем не очень опытным и умелым. Но есть одно «но»... При режиме Ричарда III Динэм служил в Кале и, видимо, сыграл свою роль в побеге графа Оксфорда в 1484 году. Иначе не объяснить то доверие, которое испытывал к лорду Динэму Король Генрих. В конце концов, Тюдор присваивает ему звание рыцаря ордена Подвязки.

Ответственные посты в правительстве, высокое положение в обществе заняли друзья Генриха VII. Это небольшая группа служителей церкви, которые вместе с ним были в изгнании в годы режима Ричарда. Ричард Фокс, Роберт Мортон (племянник кардинала), епископ Питер Кортени и Оливер Кинг. Каждый из них играл важнейшую роль при новом режиме. Кортени стал хранителем королевской печати в первые две недели после Босворта. С первых дней правления Генриха VII он показал себя как человек ответственный в делах государственных. Фокс становится личным секретарем и доверенным короля. По сути, он уже исполнял эти обязанности во Франции. Поэтому можно считать, что его государственная деятельность началась раньше и не прерывалась до 1487 года, когда на посту его сменил Оливер Кинг.

Все королевское хозяйство было как бы построено заново. Люди, которым теперь доверялась судьба страны, рассматривали служение ей как главное дело своей жизни. В основном, все они относились друг к другу доверительно и дружески. Сэр Уильям Стэнли стал камердинером королевского двора. Важнейшие посты заняли люди, которые делили с Генрихом Тюдором тяготы изгнания: сэр Роберт Уиллоби, сэр Ричард Эджкоум, сэр Томас Лавл. Лишь выбор кандидатуры на должность мажордома дворца может показаться неожиданным. Им стал лорд Фитцуолтер. Но, оказалось, что он — приемный сын нового казначея Англии, лорда Динэма. Раньше Фитцуолтер был землевладельцем в Кале. Видимо, и он оказался причастен к организации побега графа Оксфорда в 1484 году.

Были у Фитцуолтера поместья и в Ист-Англии. Именно там позднее он поддерживал тесный контакт с Оксфордом. Оказалось, правда, что в тесном кругу Генриха Тюдора Фитцуолтера отличала от других (того же графа Оксфорда) жестокость и мстительность.

Все перечисленные выше господа входили в королевский совет, состав которого тогда был несколько шире. Но в целом этот государственный орган состоял из людей того же толка, доказавших свою верность и преданность Генриху VII в 1483-1485 годах: Реджинальд Брэй, Ричард Гилдфорд, Джон Риели и Жиль Добени. Все они пользовались огромным влиянием и властью в королевстве. Выше была лишь власть короля, его матери Маргарет Бифорт, Джаспера Тюдора, лорда Стэнли и графа Оксфорда. Последний был и впрямь наделен неограниченными полномочиями. Отличный воин, знающий полководец, граф Оксфорд отвечал за безопасность королевства в самом широком смысле слова. Вот некоторые его должности: лорд гофмейстер и адмирал Англии, констебль лондонского Тауэра.

Сводный брат матери короля Джон Уэлз в 1486 году становится виконтом. Он все еще холост. В конце правления Генрих VII вносит в книгу пэров еще одно имя — Эдуарда Кортени. Он вместе с Тюдором находился в изгнании в 1483-1485 годах. Присвоив товарищу титул графа Девона, король, по сути, вернул это графство семье, которая владела землями Девона много лет в прошлом. В марте 1486 года еще один близкий друг, на которого с 1485 года Генрих мог во всем положиться, Жиль Добени стал бароном.

В государственных делах король Генрих неизменно опирался на помощь малочисленной родни и узкого круга верных со времен изгнания друзей. Пример тому — его коронация 30 октября 1485 года. По давней традиции, сохранившейся и до наших дней, во время церемонии нового короля сопровождали епископ Дарела, Бата и Уэлза. Но в 1485 году эту традицию нарушили: названные епископы были участниками коронации Ричарда III. Вместо них Генриха VII во время торжественного ритуала сопровождали епископ Эксетера — Кортени и епископ Илийский — Мортон. И тот, и другой были главной опорой Тюдора в изгнании. Остальные роли церемониала распределили так: корону Англии держал Джаспер Тюдор, королевский меч — лорд Стэнли, цепь монарха доверили графу Оксфорду. Архиепископ Кентерберийский, Томас Бургчер, невзирая на преклонный возраст — 75 лет — отслужил всю торжественную церемонию коронации. В свое время (период режима Ричарда III) он немало сделал для вдовы Эдуарда IV, Елизаветы Вудвилль и ее детей. Епископ Кортени представлял волю народа, от имени которого произнес признание Генриха королем Англии. Затем участники и зрители церемонии отправились на предусмотренную ритуалом службу. Ее провел епископ Лондона Томас Кемп. Ему было уже далеко за семьдесят. Епископ знавал и лучшие времена десять — двадцать лет тому назад. Сейчас же ему доверили лишь часть церемониала.

Источники:
1. Ральф А. Гриффитс, Роджер Томас. Становление династии Тюдоров; Ростов-на-Дону: "Феникс", 1997
См. также:
Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru